Примечание: автор неизвестен
Глава 4
Побег из
тюрьмы
Рассказывает Дж.М.:
Обожаю макароны! особенно длинные такие, которые
"спагетти" называются. Берешь в рот кончик и резко вдыхаешь.
Извиваясь, макаронина, словно маленький червячок, вползает в рот, разбрызгивая
кетчуп на салфетку и на рубашку. Опять Мария будет стирать все это... Бедная
служанка! А сама-то, я видел, тоже так макаронами питается! Зато как вкусно и
как прикольно! Как вдруг...
- Джеймс, что за свинство?
Опять этот писклявый девчачий голос. Познакомьтесь, люди,
моя невеста Джессибель. Ничего смешного. Ей, как и мне 11 лет, и родители нас
обручили еще когда нам было по году от роду, сказав, что она моя судьба. Да уж,
врагу не пожелал бы такой судьбы. А родители мои утверждают, что я должен
жениться на ней, потому что так гласит какое-то древнее предание. Они, вообще,
на преданиях помешались! В родословном дереве, что в гостиной у нас, каждое
поколение числом каким-то помечено. Я тринадцатый. Значит, счастливый. Ну да
ладно с перданиями. Джессибель уже оттащила меня от стола, в какой уже раз
оставив наслаждаться моими макаронами моего любимого покемона Гроули, которого
подарил мне дядя на день рождения.
- Ну когда ты научишься есть спагетти?
- Я и так умею!
- Значит, ты неправильно умеешь! Правильно - это брать
вилку и наматывать макароны на нее, словно нитку на катушку.
- Но это девчачья работа нитки на катушки наматывать! Мне
надо прикольно и по быстрому!
Джессибель разозлилась от моего ответа, и со всего
размаху по... ой, больно сидеть будет. Хорошо, что не плеткой. Она и плеткой
умеет!
Как всегда после этого она потащила меня к маме и плачет
перед ней, что я не слушаюсь ее и ем макароны по собственной технологии, а
потом еще хуже: тащит меня обратно на кухню и начинает меня как маленького из
ложечки кормить:
- Ешь, Джеймси, за мамочку, за папочку, за Марию, да за
Гилберта дворецкого, да за счастье наше...
Как она меня достала! Набрал я полный рот макарон на
вилке Джессибелью скрученных да как выплюну прямо перед ней. Знаю, она меня
сейчас плеткой начнет воспитывать! Мамаша нашлась! Она меня вообще ничему не
научит! Потому что я не хочу! Потому что я Морган, а у нас в роду гордые и
смелые короли были, а она-то кто? Сирота из приюта! Девочка, чья мать в
преступной организации Команде R
работала. Вот преступную организацию и устраивает тут.
- Морган, называется, поросенок! - с насмешкой сказала
она, взяв салфеткой макароны с полу и размазав их мне по лицу, - Да ты
неизвестно что, которое не хочет воспитываться как настоящий король, да ты
ничего не умеешь, кроме как сосать макароны, напускать на меня Гроули и плавать
в бассейне. Да и никогда не научишься, потому что ты меня не слушаешься!
Ню-ню, молчу, а на самом деле наш дворецкий Гилберт
прекрасно знает, ЧТО я успел сделать в кабинете. Что это, скоро и вы узнаете,
потому что я им, пожалуй, сегодня воспользуюсь, если Джессибель меня не будет
сильно пороть. Короче, придумал я "Антиджессибель".
Кажись, она кончила меня унижать. Пора бежать, пока она к
моей мамочке за советом ходит. Как больно! Моя спина! Мне 11 лет, а спина болит
как у старика какого! А если в зеркало посмотреть - зебра какая-то. Ну зачем
она сегодня еще рубашку задрала на мне? Хорошо, что догадалась штаны не
спустить, а то бы и сесть невозможно было... Единственной спасение сейчас – закрыться у себя в комнате. Фу, больно-то как, даже
плакать хочется. А кто пожалеет, обнимет и по головке погладит:
- Джеймси, бедненький, за что тебя так до полусмерти?
Никто. Никто меня не любит. Мама с Джессибель заодно. А
папе все равно. У него акции, валюта, еще акции и еще акции... Ему даже не до
мамы, не то, что до меня. Мария, она тоже с мамой заодно. Гилберт... Он мирно
спит в гостиной. Не буду его будить. Пойду наверх и поплачу в подушку.
- Джеймс, что с тобой? - окликает меня мама и бежит за
мной.
Ну уж нет, ничего со мной особенного. А кровь полосами на
рубашке, это не кровь, это Джессибель училась роспись по ткани делать. Сколько
я на эту ужасную девочку не жаловался, Джессибель всегда права была, а я... а
меня пороли еще больше.
- Ничего особенного! - крикнул я ей в ответ, и слезы сами
собой полились из моих глаз.
И я бросился бежать в свою комнату с Гроули под мышкой.
Мама за мной. Только я успел закрыть за собой дверь на замок, она дернула за
ручку.
- Джеймс, открой!!!
Сейчас, так я ей и открыл. Там, наверное, уже Джессибель
со всем своим оборудованием дрессировщика стоит. А правда, почему бы ей быть не
дамой из высшего общества, а дрессировщицей покемонов. Била бы своей плеткой
Чаризардов. Ха-ха! Посмотрел бы я на то, что после этого останется... от
Чаризардов... и от Джессибель... и от кого больше: костей от Чаризардов или
пепла от Джессибель! Я знаю, Джессибель всегда права, а я как всегда дебил! Я
снял кофту и посмотрел на свою спину в зеркало. Да уж, опять к врачу надо идти.
А врач спросит, где это я так, а мама наврет какую-нибудь фигню. Как я ненавижу
этих врачей. За то, что они этой фигне верят, и за то что больно швы
накладывают.
Да уж, если меня в конце-концов заставят жениться на
Джессибель, когда мне будет 17, я повешусь в тот же день. Знаю, самоубийство -
это грех, но тот, кто такое сказал, не жил с Джессибель и дня. Я лег на кровать
и заплакал, рядом со мной лежал мой Гроули и подвывал, как бы понимая мое горе,
а в дверь ломились мама, Джессибель и Мария. Папа как всегда торговал акциями в
Саффроне или в Фуксии. Он, вообще, достал всех своими акциями. По всему Канто
ездит и продает, будто кому-то эти бумажки нужны.
- Слушай, Гроули, - шепнул я своему покемону, - Не пора
ли нам сбежать отсюда? Тебе нравится Джессибель?
Гроули покачал головой в мою поддержку, и мы начали
готовиться. Гроули и Джессибель были врагами с тех пор, как мой покемон пару
раз прокусил ее Оддиша. Оддиш чуть не умер. Мама свезла его быстро в покецентр,
и там его вылечили, а Гроули отец хотел пристрелить, но я его спрятал в тот
день в шкафу, а на следующий день у отца гнев прошел. У отца, потому что он
уехал акции продавать, но не у Джессибель. Она меня так же по голой спине
выпорола, что маме пришлось теперь не Оддиша, а меня к врачу вести. Вот так.
А теперь, я надел быстро шерстяную водолазку и самый
теплый пиджак, чтобы на улице было не холодно, и мы с Гроули рвали мою простыню
на множество веревок. Чтобы хватило из окна вылезти и до земли. Те, кто
ломились ко мне за дверью, если бы перестали вопить мое имя и слово
"открой", то услышали бы, чем я занимаюсь, а мы с Гроули уже сделали
длинную веревку и вылезли из окна.
А потом, вообще, комедия была! Я опять в дом зашел,
прошел в кабинет отца. Туда, вообще-то, ни мне, ни Джессибель заходить было
нельзя. Там меня ждал Гилберт, единственный человек, который хоть чуть-чуть мне
сочувствовал. Мы с ним из кабинета тайный ход прокопали до канализации! Ждал я
только повода большого, чтобы этим ходом воспользоваться. А план был такой,
каких не во всех фильмах показывают!
После того, как я закрыл за собой ход, Гилберт с ключом
от моей комнаты должен был подняться наверх к тем, что ломились в мою дверь,
открыть дверь в мою комнату и... их ждал бы сюрприз! Прикольно! Они бы
бросились разыскивать меня в округе, потому что у нас большой сад и я далеко
уйти не мог, а я на самом деле по канализации, потом там отверстие одно нашел,
что в туннель метро ведет, на крышу поезда, до конечной на крыше, потом с крыши
спрыгнуть и вот Джеймс Морган на окраине родного города Целадона. Дотуда ни
одна Джессибель не дошла еще, когда я там был. Вот так я сбежал! Правда, так и
не узнал я, что было тогда с ними всеми, когда они об этом узнали, и что им сказал
отец.
А на свободе, куда я сбежал, меня ждала нелегкая жизнь!
Тогда, в 11 лет я этого не осознавал. К счастью, наверное. Я долго потом карил
себя за то, что сбежал именно зимой, но уж лучше так, потому что судьба моя
могла сложиться совсем по-другому и всего того хорошего, что она дала мне
пережить и чему научила меня, могло и не быть. Я бросил все: теплый дом,
богатых родителей, невесту, богатства и роскошь, как бы отрекся от своего рода,
а преобрел взамен неопределенность! Неужели это и есть свобода? Неужели?
Глава 5
Моя
смерть
Рассказывает Дж.М.:
Мы с Гроули уже 2 дня брели на восток из Целадона. Не
останавливаясь и не оборачиваясь назад. Это другая жизнь. Наследник богатой
фамилии Джеймс Морган умер. Я - совсем другой Джеймс, я просто его однофамилец,
бродяга, у которого нет родителей. Теперь я буду жить на вокзале в Саффроне,
никогда не кончу школы, даже 9 классов, не то, чтобы 12. А когда я был
наследником Морганов я мечтал о медицинском колледже... какой колледж?
Холодно... Надо было дождаться до лета. И в свой день
рождения! Гроули все равно, у него длинная полосатая шерстка. А у меня что?
Маленький синий пиджачок из дорогой шотландской шерсти, шерстяная водолазка,
длинный красный шарф, который стал уже коричневым и драные от постоянных моих
падений за последние два дня брюки. А еще ботинки на теплой байке, осенние,
потому что зимние не в шкафу стояли, а там где родители бы увидели, что я
куда-то собрался, и кожаная коричневая фуражка с двумя буквами над козырьком JM. Это мои инициалы. Надо отодрать, а то по ним запросто
найдут, приволокут домой, и Джессибель до смерти забьет.
Зима в Канто, конечно, не очень холодная, по постоянно
идет мокрый снег. Или дождь. И дует сильный ветер. И из-за этого кажется, что
жутко холодно. А когда не ешь 2 дня, кажется еще холоднее. Я думал, что все
так, само собой берется... когда пожелаю... Но рядом нет папы, который за все
это платит. Избаловали меня родители... А оказывается, чтобы хотя бы покушать,
денежки нужны.
Мы с Гроули прошли мимо большого синего указателя
"Саффрон 5". Пять километров, и мы в городе. Я больше не могу. Это
еще 3-4 часа такими темпами, как мы бредем. А тут еще этот снег ужасный. Брррр,
холодно и голодно.
Недавно я читал одну книжку, где говорилось, что нельзя
останавливаться в таких случаях, а то усталость возьмет верх над человеком.
Жаль... книжки, оказывается, тоже денег стоят. Что же получается? Выбирать
жизнь с родителями ради того, чтобы когда-то поспать в теплой постели, чтобы
хоть чуть-чуть покушать и нормально учиться в школе? И из-за этого терпеть
Джессибель. Она носит кольцо на третьем пальце правой руки. Невеста! А я свое
выбросил еще в 7 лет. Достало, вот и выбросил. А еще мне Джессибель - не
невеста. Если вообще, все девчонки такие, никогда и не женюсь. Да чтобы эту
девочку ужасную не видеть я готов отдать все на свете, даже жизнь, наверное.
Даже не кушать готов целую неделю, ну, хотя бы 2 дня, бродяжничать, собирать
валяющиеся на земле мелкие монеты и мыть проезжающим мимо машинам стекла.
Единственное, не буду попрошайничать! Нехорошо это. А так, все готов вынести,
только бы не Джессибель.
- Гроули, согрей меня! - хриплым простывшим голосом
сказал я и взял на руки своего мохнатого друга.
Какой он был тяжелый. А несколько дней назад я его с
легкостью носил под мышкой. Он не мог ничего съесть, это я до такой степени
ослаб. У меня подкосились ноги, и я упал лицом прямо на холодный мокрый
дорожный асфальт. Я попытался встать, но силы в конец меня покинули.
Единственное, что я мог сделать - закрыть глаза и уснуть. Против своей воли.
Последнее, что я почувствовал - Гроули вылез из-под меня и начал лизать мне
лицо, пытаться обратить на себя внимание. Я пытался повернуть голову, но...
что-то мне не давало. Я уснул.
Поснулся я от сильного света в глаза. Я все еще лежал на
животе в 5 километрах от Саффрона. Надо мной стояло несколько взрослых. Свет
был от них. Они были одеты во все белое и на спине, как мне казалось, у них
были огромные крылья. Неужели это ангелы? Неужели я умер? Зачем они пришли
сюда? Забрать меня из этого мира? Нет! Я не хочу! Я хочу в Саффрон! Я хочу
жить! Или я уже умер. Еще этого не хватало. Надо ожить и убежать от них
подальше!
Из этой ангельской толпы выделилась невероятной красоты
женщина с бирюзовыми волосами. Она подошла ко мне и взяла меня на руки. Гроули
побежал за ней.
- Я не хочу умирать! Ангелочек, не забирай меня! - кричал
я и пытался изо всех немногих оставшихся сил сопротивляться. Гроули выл и
рычал. Это были галлюцинации или на самом деле... У меня закружилась голова,
израненная спина болела от промокшей на мне одежды, и я потерял сознание.
Глава 6
Ангел
Рассказывает Дж.М.:
Я понял, ангелы бывают и на земле. Солнышко своими лучами
ласково осветило мое лицо и я проснулся.
- Куда ты шел, маленький странник? – услышал я добрый
женский голос. Значит, не все женщины - дуры.
Я открыл глаза и против света разглядел красивое женское
лицо. Оно было похоже на лицо того ангела, который хотел забрать меня вчера.
Она держала меня на руках, как маленького ребеночка. На мне совсем не было
одежды, и я был с ног до головы завернут в большое шерстяное одеяло, красное в
синюю клетку. Мне было тяжеловато дышать, потому что мое туловище было
перебинтовано из-за ран на спине.
- Я, наверное, умер... - прохрипел я.
- Да что ты, - сказала державшая меня на руках молодая
женщина и грустно улыбнулась, будто слово "умереть" задело ее за
живое, - я нашла тебя на обочине дороги неподалеку от города, ты был весь
мокрый и холодный, кричал какой-то бред, и я действительно подумала, что ты
умрешь у меня тут.
- Значит, я в Саффроне? - хриплым голосом спросил я.
Она положила меня на диване, поправила не мне сползшее
почти до пояса одеяло и сказала:
- Да.
Я улыбнулся. Кажется, получилось. Лишь бы она не вернула
меня родителям.
- Как тебя зовут? - спросила она, сев рядом.
- Джеймс, - прошептал я, потому что даже хриплый голос у
меня уже закончился.
- А почему шепотом? У меня стенки слушать не умеют!
- Голос кончился! - сипло вылетело из меня.
Женщина сразу встала и куда-то ушла.
Наверное, это была самая красивая женщина в Канто.
Высокая, худая, бледнолицая, с большими бирюзовыми глазами и длинными кудрявыми
зелеными волосами. Она носила длинное фиолетовое платье в мелкий цветочек и,
действительно, была похожа на ангела.
Через минуту она вернулась с чашкой горячего чая с
малиной. Она дала его мне. Когда я выпил, понял, что могу говорить нормально, и
спросил ее:
- А вы кто?
- Меня зовут Жаклин, - сказала она, - или просто Джекки.
Я учительница. А ты откуда, Джеймс, как родители отпустили тебя в Саффрон
одного?
При слове "родители" я содрогнулся, но потом решительно
ответил:
- У меня такие родители, что, можно считать, у меня их
нет! У меня есть только Гроули.
- А, так это твой покемон! - просияла Джекки, - Он спит
крепким сном в прихожей! Я его сосиской накормила.
Она опять куда-то сходила и принесла мне мою одежду,
сухую, чистую, выглаженную, с зашитыми дырками. От нее пахло чем-то приятным и
вкусным.
- Одевайся и приходи на кухню, покушаем! - сказала мне
Джекки и исчезла.
Это была настоящая фея.
Я ей не хотел ничего рассказывать ни про родителей, ни
вообще про прошлое. Но это была очень умная женщина! Я сам не понял, когда
успел рассказать ей все, что только можно было. Не знаю как, но она меня
поняла, как будто у нее в детстве был жених типа моей Джессибель. Она взяла
меня в свой класс. Из-за нехватки знаний я учился ужасно. Мне было стыдно перед
Жаклин, что я такой глупый, но я ничего не мог поделать. Особо худо у меня было
с математикой, а позже с алгеброй.
Учительница, заметив это, начала со мной дома заниматься,
но с математикой я был непроходим. Зато я обожал биологию во всех ее
проявлениях: ботаника, покемонология, анатомия... В свои 13 уже тогда лет (2
года жил я без хлопот и забот с Жаклин) я твердо решил, что поступлю в
покетехнический колледж в Фуксии, потому что Жаклин рассказала, что в медицинский
университет в Вертании без денег никак нельзя.
Я все хотел назвать Жаклин мамой. Она таковой для меня и
была. Но я твердо решил, что нет у меня родителей и никогда не будет. а Жаклин
- хороший друг. Потому что она появилась в моей жизни уже после моего решения
стать сиротой.
Однажды она задала нам родословную рисовать. Зачем? Опять
за больное! Зачем? Или она про меня забыла?
Я сидел за столом и делал уроки. Я сделал все, кроме
традиционной алгебры и родословной.
- Джеймс, ты сделал уроки? - спросила она из-за двери.
- Нет, Жаклин, еще не все.
- Если появятся вопросы, зови.
Я было хотел позвать, но потом решил нарисовать
родословную, а потом сам с алгеброй разобраться по понятиям. Прошло уже 2 года,
как я ушел из дому, но почему-то я помнил всех своих дедушек и бабушек до
триннадцатого колена. Почему до триннадцатого? Дальше, как стерло! Но этих
всех, со всеми титулами, званиями, со всеми именами и отцествами. Наверное,
потому, что у нас в гостиной висело огромное панно с нашим родословным деревом.
Прикиньте, каждый день на него смотреть Волей-неволей выучишь. Я все
воспроизвел. Кроме портретов. Потому что я рисовать не умел.
А потом я решил сам сделать алгебру. Всю! Чтобы только
Жаклин не видела родословной.
(a+b)2=a2+2ab+b2
- Так, зачем ab? Без них обойдется, потому что не сокращается. Хм, с
ответом не сходится! Значит, должно сокращаться. Ой, сокращается! А это что за
бред в кубе? В парралелограмм возвести нельзя? Для Джеймса Моргана все можно,
хоть в шар возвести, лишь бы сошлось! А это что за единица приплюсовывается!
Выбросить ее. А почему у a2+1 корни
неправильные. Должны быть правильные. Ха, корень квадратный из минус единички!
Это же минус единичка! А говорят, комплексное число! Комплекс только по
разведению Милтанков бывает, а чисел комплексных быть не должно, потому что
Джеймс тогда не поймет!
- Джеймс, - услышал я за спиной, - мы же вчера говорили,
что не существует действительного корня из...
Оно оборвалась. Я посмотрел на нее. Жаклин стояла за моей
спиной и рассматривала мою родословную.
- Джеймс, а что эти циферки значат перед каждым
наследником?
- Да я и сам не знаю! - односложно ответил я, но мне
захотелось почему-то рассказать Жаклин о панно, - Такая штука висит в моих
родителей в доме. С такими же циферками, начиная с короля Теодора I. Я много раз спрашивал у папы и мамы, но мама говорила,
что это бред моего отца и его предков, а отец обещал мне все рассказать, когда
мне 18 лет будет.
- А тебе повезло, ты тринадцатый! - странным голосом
сказала Жаклин.
- Да что ты, мне всегда не везет, это, наверное, моя
черная метка.
- А может, - Жаклин говорила завороженно, - с этими
цифрами связано завещание троего предка, короля Теодора I, или его отца, насколько я помню, его, как и тебя звали
Джеймсом.
Хотелось бы в это верить, но тогда бы отец не стал скрывать
этого до моего совершеннолетия. В конце концов, я понял, почему. Но это
случилось через много лет после этого вечера.
- Ничего, что я такая любопытная? - спросила Жаклин и
сразу же ответила на свой вопрос, - Просто я даже своих родителей не знаю. Они
умерли, когда мне было лет семь. Если не меньше... Я женщина без рода... и
племени... Просто Жаклин Торрин из Саффрона... И ничего я после себя не
оставлю. У меня был сын, очень похожий на тебя. Только его убил один маньяк,
когда ему было 10 лет. Когда я увидела тебя, я решила, что мой Джонни
вернулся... Но оттуда не возвращаются. Я одна, я ничего не оставлю здесь после
себя, ничего, кроме учеников, которые, я надеюсь, не забудут то, чему я их
учила.
- Ну почему так безнадежно! Вы можете выйти замуж и
родить еще ребенка! - не мог угомониться я.
- Не могу, я обречена! - твердо произнесла Жаклин и
потупила взгляд, - через 2 года меня все забудут...
- Нет, не все, - ответил я, - я не забуду тебя, Жаклин!
- Забудешь, Джеймс, - тихо сказала она, - у детей
короткая память, потому что они очень быстро идут вперед... Забудешь ты меня,
Джеймс, только не забывай того, чему я тебя научила.
Я хотел ей возразить. Я не понял про 2 года, но меня
вдруг резко начало мучить одно... чему же Жаклин меня научила? Математике? Ну
уж нет, тут я непроходим! Истории, географии, языку? Нет. Чему же тогда?
Наверное, чему-то такому нематериальному...
2 года... На что же они были отведены. И почему так точно
и бесповоротно? Ровно 2 года. Куда она исчезнет потом? Уйдет на пенсию? Нет.
Она слишком молода. Что бы это значило? В ту ночь я не спал и все время думал,
на что Жаклин отвела себе ровно 2 года. Как оказалось позже, отвела не она, а
судьба. И не 2, а лишь 1.
Предыдущие главы: http://invers-sleyers.blogspot.com/2014/04/1-1-3.html
Следующие главы:
http://invers-sleyers.blogspot.com/2014/04/1-7-11.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий