Покемоны. Том 1. Обреченные на встречу. Глава 7-11

Глава 7

Неразбериха

Рассказывает Джесси:

Кто такой Джон? Человек, который может выслушать, понять, простить. Он всерьез воспринял и мое желание стать медсестрой для покемонов и обругал учительницу, которая выгнала меня из той школы. Прошла уже неделя после моего дня рождения. Мы сидели вдвоем на небольшом мыске у моря. Прямо над нами непреступной стеной возвышался приют. Оттуда, снизу, казалось, что никто и никогда не разрушит его. Но только никто, а не ничто...

Был октябрь, листья на пальмах стали коричневыми и некрасивыми. Последние туристы этого лета купались в море последние разы, потому что на море начинался сезон штормов. Отчаянные люди. Прыгали они в волны, и, борясь с их силой вылетали на берег, вытрязали из купальных костюмов мелкую гальку и снова шли наперерез волне. ВОлны в тот день были особенно сильными, они разбивались о наш мысок и маленькие соленые капельки долетали до нас с Джоном.

Был полдень, но казалось, тянуло к вечеру. Так было темно от нависшей над бухтой черной тучи. Собирался сильный дождь. Но нам он был не страшен. Во-первых, мы могли по еле заметной протоптанной нами же тропинке в любой момент убежать в приют, а во-вторых, скала, на которой стоял наш приют, защищала собой нашу маленькую пещерку от дождя.

- Джесси, - Джонни прервал вдруг наше долгое молчание, - только сегодня и только сейчас я хочу сказать тебе что-то.

Грянул гром, будто бы прямо над нами, и дождь полил стеной. Словно кто-то на небе ведро огромное передернул. Я, открыв рот, села у границы сухой зоны, и воскликнула:

- Я живу здесь пять лет, но такого дождя не видела...

- Я тоже, - признался Джон, - говорят, сильные дожди быстро кончаются.

- Только не у моря, - вырвалось у меня само собой.

Откуда я это знала? Что заставило меня сказать именно это и именно тогда?

- Жаль, я оставил фотоаппарат в комнате, а то бы сфотографировал тебя на фоне дождя. Давай сбегаем!

- Давай! - идея Джонни меня зажгла изнутри.

Я очень любила фотографии Джонни. Они все были какие-то необычные, сделанные с душой. Мы выбежали из своего укрытия и, не прошло и секунды, как мы были мокрыми насквозь. Фотография была слабостью Джона и он готов был отдать жизнь за парочку эксклюзивных снимков. Мы бросились бежать вверх по тропинке, но... как мы ни старались, мы становились все грязнее оттого, что падали постоянно, а вперед мы не продвинулись. По тропинке, как по протаренной дороге, вода текла к воде, в море. Сначала, маленькой струйкой, а через минуту - уже буйным ручейком, а вскоре и... Было холодно. Это же не теплый душ или летний дождик, а осенняя гроза.

- Джонни, что делать? - беспомощно кричала я, стоя по колено в воде.

Он тоже выглядел не лучше и тоже переступал с ноги на ногу от холода.

- Пошли! - резко сказал он и схватился за ветки куста, растущего неподалеку.

Но вдруг... земля отпустила куст, и Джонни полетел вниз вместе с ним. Он упал на спину неподалеку от меня. Я даже ахнуть не успела. Я подала ему руку:

- Ты не ушибся? Вставай!

Он немного приподнялся, чтобы не захлебнуться, и простонал:

- Спина... Я не могу встать... Больно...

Я взяла его за обе руки и дернула изо всех сил. Может, он и встал бы на ноги, но земля поехала подо мной. Я обхватила стонущего от боли Джонни обеими руками. Нас понесло куда-то водой. Я зажмурилась от страха, хотя бедное мое детство на улице научило меня быть смелой. Надо, надо открать глаза! Этот безобидный ручеек, перерезавший нам путь в приют, превратился в огромную реку, уносящую за собой все на пути. Нас в том числе. Море приближается и приближается...

- Я не умею плавать! - крикнула я Джонни.

- Я тоже, отпусти меня! Сейчас легче в одиночку спасаться! Закрой рот! Захлебнешься иначе!

Я не хотела отпускать Джонни. Но он умолял. Я медленно отпустила его руку. Я барахталась в этом нескончаемом потоке воды, переполненном такими же людьми, как мы с Джонни, досками, обломками разных предметов. Я обернулась туда, где только что была. Скала, под которой мы пять минут назад сидели, медленно опускалась вниз... А вместе с ней и непреступный на вид приют со всем, кто нам был. Они все погибнут. Я развела руки в воде, потому что начала тонуть. Все до одного! Я снова развела руки. Надо же, я держусь на воде и не тону. И лишь у меня и у Джона есть шанс спастись! Я развела руками снова и снова. Волны начали мне подчиняться, мои барахтанья в воде, словано в луже, прекратились, кажется, я научилась плавать. Я повернулась в сторону Джонни. И тут... я увидела, что какой-то странный предмет, подброшенный волной, летит прямо на меня. Как увернуться? Это моя смерть!

- Джесси, нет! Джесси, я тебя люблю! - услышала я крик Джона.

И все.

Глава 8

Смерть в раю

Рассказывает Джесси:

Больно... Я лежу на гальке. На холодной гальке. На крупной мокрой гальке. Хорошо, что не в холодильнике в морге. Голова болит. Я укрыта с головой какой-то грязной тряпку. Скинув тряпку, я встала. Я была под скалой, там, где до стихии был пляж. Вокруг горами лежали черные промокшие доски, перевернутые машины, игровые автоматы, холодильники, и еще... куча белых простыней. Точно таких же, как у меня. "Это люди", - пронеслось у меня в голове. - "Только мертвые".

- Джонни! - беспомощно прошептала я.

Соленая слеза скатилась по моей щеке. Я поджала губы, но тут же плюнула. Губы слишком сильно пропитались морской солью.

Я приподняла лежавшую у меня под ногами простыню:

- Ребекка! - вырвалось у меня при виде посиневшего тела.

Я приподняла еще одну простыню, и еще одну, и еще, и еще... Мои друзья, подруги, учителя... и Джонни. Все. Абсолютно все. И только я жива. Они все любили меня. Они все погибли, а я жива. Проклятье? На мне лежит проклятье? Все, кто любит меня, умирают? Я вынула из кармана единственную имеющуюся у меня ценную вещь, четвертинку хрустального шара. Ее мне дала цыганка, когда я еще жила в Фуксии, тогда, когда я убежала из больницы к морю. Мне тогда было восемь. Неужели этот шар давал мне жизнь, а на других наводил смерть? А вдруг цыганка прокляла меня. Я же ничего не помню, мне ввели лекарство. Может, она мне предсказала что-то. Но что? Не помню... Если бы она мне предсказала эту стихию, я бы вспомнила... Спас ли меня этот шарик, спасло меня море, спас ли Джонни или я сама вылезла на берег? Зачем я спаслась? У меня нет никого! Даже Джонни. И тут мне особо ярко вспомнилась последняя фраза, сказанная Джонни: "Джесси, я тебя люблю!" Он меня любит, но мы никогда не будем вместе. Где-то на другом конце пляжа работали спасатели и загружали тела, покрытые простынями в машину.

- Бежать! - вырвалось из меня.

Обязательно бежать отсюда. Люди в белой форме увозят теля в больницу. Но я не тело, я , к сожалению, живая, на мне проклятье, если меня кто-то полюбит, он умрет... Надо бежать! Надо, чтобы они не нашли меня, чтобы меня никто не нашел, чтобы обо мне забыли, чтобы никто больше не сказал, что любит меня. Надо запрещать всем говорить это. Если я не убегу, они засадят меня в клинику. Единственный шанс обрести жизнь - бежать, бежать от смерти, от них всех. Я проклята. Все, кто любит меня, умирают. Что же, тогда у меня не будет ни одного близкого человека, я буду сама по себе. Я и мой Иканс. Мы справимся. Кому я нужна?

Если напишут в газете: "Джесси Мусаси пропала без вести", то что из этого? Кто будет меня искать? Никто. Кому я нужна? Мне. Где мои близкие? Под белыми простынями на пляже. Я одна, и мне надо к этому привыкать. Кого я люблю? Джонни... Он, наверное, ждет меня там, в Царстве Смерти. Стихия разлучила нас. Она знала, что Джонни не из этого мира, что ему здесь нет места?

Что же. Не навсегда эта разлука. Я умру, и мы встретимся у Повелителя Воды. А в жизни... Я буду одна. Сначала фотомодель, а потом монашка. Если бы у меня родился сын, назвала бы его Джоном, но я решила, что сына у меня не будет, вообще, детей не будет.

Я подхватила на пляже грязные босоножки Ребекки и побежала прочь. Голова жутко болела. Кажется, на лбу у меня запеклась кровь. Мое любимое зеленое шелковое платье было, вообще, странного цвета: местами серого от грязи, а местами коричневого от крови. Эх, зеркало бы сейчас. Режиссеры потеряли актера для фильма ужасов, наверное.

Смеркалось. Это и помогло мне сбежать из оцепленной зоны стихии.

Куда бежать? Что делать? Кому я нужна? Я хочу кушать! Может, лучше бы меня нашли врачи? Нет! Не хочу больше в лечебницу. Теперь я голодный, но зато нормальный человек. Я вытащила откуда-то из подворотни коробку и устроилась в ней на ночь, использовав Иканса в качестве спального мешка.

Буря на море утихла, но не утихла буря в моей душе. Я устроилась в коробке, Иканс обвил меня своим холодным телом, закрыла глаза... и ко мне начали приходить гости: мама, папа, Джонни, все подружки из приюта... Мне стало страшно, и я выскочила из коробки в холодном поту, и упала лицом об асфальт, так как забыла, что меня обвивал Иканс. Прохожие, наверное, сочти меня за сумасшедшую. Я сидела на земле, словно в трансе, уставившись на стенку, где висело объявление:

"7 октября 1994 года в 20-00 в Лавандере проводится конкурс 'Мисс Канто-94' Приглашаются все желающие. Ждем вас в клубе @Вапореон@".

Текст объявления как-то сам вошел в меня, и я поняла, что это единственный способ выжить. Но какая из меня красавица? Изуродованная грязью и кровью, которой пора бы умыться, пока не началось заражение. До конкурса оставалось 12 часов. Ничего себе получилось: из гроба - на бал! Но я хотела победить, потому что иначе меня ждала бы болезненная голодная смерть. Я закрыла глаза на минуту, а когда их открыла, я была уже другим человеком: железной девушкой, умершей в море и воскресшей, для которой не существует слова "трагедия", у которой не может быть друзей, которой запрещено любить всем сердцем. Но надолго ли?

Глава 9

Издевательница

Рассказывает Дж.М.:

Жаклин куда-то ушла в начале мая и сказала, чтобы я смотрел за ее домом, что она вернется через месяц, и мы будем жить как прежде. Прошло немногим более полугода после нашей беседы о предках. Видно, она пошла устраиваться там, куда собиралась уехать через полтора уже года.

Куда, я не спрашивал, потому что она в последнее время часто плакала. Меня утешала, а сама-то пока я не вижу... Я кончил восьмой класс без нее. Даже по математике первый раз в жизни четверку получил! Вышло, что без трояков кончил.

Но прошел месяц, а Жаклин не вернулась. Моя радость насчет математики начала потихоньку забываться и я уже представлял не такую радостную встречу с Жаклин, а скорее "как долго мы не виделись!". Но так в ожидании пролетело все лето. Жаклин не было.

Начался новый учебный год, и вместо Жаклин нам поставили какую-то страшную училку, миссис Хопкинс, похожую на помесь Драузи и Псидака. Она ни разу не назвала меня по имени. Других называла. Особенно богатеньких, каким бы мог быть и я, если бы терпел Джессибель. Я им не завидовал. Я знал их участь. И то, что их называли ласково по имени, было лишь маленьким им утешением. А меня эта, как я ее буду называть, Драузидак называла с презрением - Морган. Если бы без презренья, я бы ничего не имел против моей фамилии. Она мне ставила самые низкие оценки, какие только могла. Мне в этом году школу кончать, а в аттестате одни трояки намечались, кроме физкультуры, разве что, потому что Драузидак толстая и отжиматься не умеет. Похоже, не только медицинский, но и покетехнический колледж, останется для меня розовой мечтой.

А Жаклин не было. Куда она пропала?

Однажды серым дождливым вечером я возвращался из школы. Зонтика у меня по определению не было, так что куртка, кепка и джинсы промокли до нитки. Я уже мечтал о камине в гостиной, когда разденусь, завернусь в клетчатое шерстяное одеяло и буду сидеть греться, пока одежда не высохнет. Стишок Драузидаке назавтра учить. И тут... я увидел свет в окнах дома. Жаклин вернулась! Это было первой моей мыслью. Я побежал напрямик, невзирая на грязь и лужи, с размаху открыл дверь, вбежал в гостиную.

- Жаклин! - радостно крикнул я...

Посреди комнаты стояла полная женщина, обвешанная драгоценностями. Она брюзгливо посмотрела на меня.

- Ты что забыл, бомжонок?

У нее за спиной стояли два сильных мужика и точно так же брюзгливо смотрели на меня. Ко мне, рыча, подошел Гроули. Он был дома, когда пришли эти трое и, похоже, изрядно их помучил.

- Ты плохо уши прочистил? Что надо? - повторила женщина.

- Я... мы... - я дрожал от страха, но сказал то, что сам от себя не ожидал, - мы тут с мамой живем...

- Запомни, оборвыш, ты здесь больше не живешь и твоя мама тоже! У нас тут бизнес!

Слово "бизнес" я ненавидел. Этот бизнес съел моего папу, теперь тетку эту, бизнес - это кошмар, бизнес - это нечто бездушевное, это ад.

- Но ппп-почему? - сквозь слезы выдавил я.

- Объясняю словами документа. 15 августа после смерти хозяйки дома Жаклин Элизабет Торрин мэрия Саффрона официально передает данное помещение под частное предприятие по производству покеболов обыкновенных мне и моему мужу.

- У-мер-ла? - я открыл рот, остальное меня не интересовало, - Моя мама умерла?

Я не мог поверить, что ангелы умирают. Может, они как звездочки, зажигаются и угасают? Я бросился к себе в комнату, Гроули, нарычав на тетку - за мной.

- Ты куда своими грязными ботинками по моему помещению? - заорала тетка.

- Я заберу свои вещи и если вас ничего кроме покеболов не интересует, вы меня больше не увидите!

Тетка ходила за мной из комнаты в комнату по дому и смотрела за всем, что я складываю в свой рюкзак. Наверное, такой станет и Джессибель в ее возрасте. Как хорошо, что я сбежал от этой девочки! Я хотел обмануть тетку и попрощаться с домом, но она мне даже этого сделать не дала. Но я все равно сделал ей маленькую гадость, когда я уходил из ставшей уже моей комнаты, я поджег зажигалкой низ шторы. Только ради того, чтобы этой бездушной особе досталось как можно меньше вещей Жаклин.

Когда я вышел из комнаты, тетка взяла меня и Гроули за шкирки и вышвырнула за двери. А я тогда был метр семьдесят ростом. А тетка, вообще, огромная, как шкаф.

Я упал лицом прямо в грязную лужу, на меня свалился Гроули. Когда я обернулся, дверь уже была заперта. Из окон горел чужой свет. А в моей комнате окна были огненно красного цвета. Это был не мой дом. Теперь здесь будут делать покеболы. Если доведется ими пользоваться, буду смотреть, где эти шарики сделаны, если в Саффроне, не буду брать.

"Чтоб у вас были проблемы с налоговой", - хотел проклясть бизнесменов я, но тут вспомнил Жаклин... она как-то сказала: "Не проклинай, не твое это право, пожелай многозначительно удачи. И если человек добрый, он сам рано или поздно из зла выйдет, а коли злой - сам себе и навредит!"

Я встал из грязи, отряхнулся, последний раз посмотрел на дом и крикнул так, чтобы тетка точно слышала:

- Да пусть ваш бизнес ждет такая же удача, какая ждет вас!

С тех пор я никогда не был в том районе. Говорили, предприятие разорилось месяца через три, потому что выпускало некачественные покеболы и обманывало налоговую, а тетка сама велела сжечь этот дом и снести. Потом, говорили, там сделали фонтан.

А в ту ночь я пошел на кладбище и нашел могилку Жаклин. Я обнял ее руками и начал разговаривать, надеясь, что Жаклин, закопанная глубоко под землю, меня услышит.

- Сегодня я назвал тебя мамой... Ты ведь мне больше, чем мама, правда? Только почему ты мне не сказала, куда уходишь? А теперь у меня нет дома. Там одна тетка производить покеболы будет. Скоро зима, а я опять без дома... Забери меня к себе снова, Жаклин.

И тут я услышал ее голос. Я посмотрел вокруг. Она в своем длинном платье с распущенными волосами сидела на надгробном камне. Она была какая-то прозрачная, но это была она.

- Джеймс, ты забудешь меня скоро, но не забывай то, что я скажу тебе: никогда, запомни, никогда не считай себя обреченным, никогда не убивай себя, потому что это не твое право. Иди вперед! Туда, куда тебя зовет сердце! Не бросай школу, тебе осталось совсем ничего. Поступай в колледж, я знаю, у тебя получится. Только не забывай того, чему я тебя учила! Сегодня ты справился, ты помнишь это!

Я зажмурился и открыл глаза. Это был сон, всего лишь сон. На востоке брезжил рассвет. Дождь закончился. Начинался новый день, а с ним и новая жизнь. Я в последний раз посмотрел на ее могилку и сказал:

- Жаклин, ты в одном не права. Я тебя никогда не забуду... В память о тебе, если я женюсь, и у меня родится дочка, я назову ее твоим именем, Джекки.

Глава 10

Красотка за 12 часов

Рассказывает Джесси:

Баня, где же баня? Это единственный раз, когда я хотела пойти в баню, вообще, я любила мыться в ванной с кучей ароматной мягкой пены. Приучили меня в приюте. В кармане моего ужасного с виду платья была пара-тройка КД. Как раз на вход в баню или в бассейн, но этих денег не хватило бы даже на самое дешевое мыло. В море купаться было нельзя. Запретили еще вчера, да и с ссадинами в соленой воде не сладко.

- Один билетик в баню! - сказала я билетерше и протянула свои последние две монетки.

- Девушка, возьмите и мыло, вы страшнее самого ужаса!

Я засунула руку в карман, но там больше не было денег, только блестящий новенький покебол с Икансом.

- У меня... нет денег, я могу про... - продать Иканса? Ни за что! И я продолжила, - Промыть раны без мыла...

- Возьми, возьми так, девочка! - настаивала билетерша.

- Ну, спасибо большое! - искренне обрадовалась я и взяла билеты и мыло.

"Утешили", - подумала я, ожидая своей очереди, про слова билетерши, - "Хорошо, что она меня Фреди Крюгером не назвала! Мисс Канто, ха-ха!"

Когда подошла моя очередь, я первым же делом бросилась к зеркалу промывать свои ссадины и смотреть, что от меня осталось. Мои волосы были растрепаны и скатались в один большой ком. От прически, большой и пышной, стоящей вопреки всем законам физики, не осталось и следа. Ни одна расческа не может взять еще вчера утром шикарные волосы. В свои 13 я была уже метр семьдесят и могла запросто работать моделью, но... это только могла. Для того, чтобы попасть на конкурс, нужно было сотворить над стоящей у зеркала замарашкой, завернутой в казенное банное полотенце, чудо!

- Девочка, ты страшнее Генгара! - заметила у меня за спиной одна женщина.

- Но улыбка у меня не такая! - пошутила я в ответ и обернулась.

Эта женщина была немолодой, не в меру упитанной, полотенце еле-еле укладывалось вокруг ее тела, которое смело можно было назвать тушей. Он держала в руках толстую косметичку.

- Вот, возьми, малышка, - сказала женщина и протянула мне свою косметичку.

Дрожащими руками я взяла ее скромный, но такой дорогой для меня тогда подарок.

- Спасибо, но как же вы? - спросила я, потупив взгляд.

- Мой брат живет в Джото и сам делает эту косметику из молока Милтанков, так что, я в ней недостатка не испытываю, особенно, когда вижу, что человеку именно этого и не хватает. Отчего же не сделать приятное?

Приятное? Да я просто без ума от ее подарка! Только она после своих слов молча развернулась и ушла... И я ее больше не видела. А косметичка у нее была просто замечательная. Правда, она у меня быстро кончилась из-за того, что я целых два часа училась пользоваться всеми этими средствами. Но косметички хватило, чтобы сделать из меня на вечер сногсшибательную девушку, которой на вид можно было бы дать лет семнадцать.

Так, лицо готово. Теперь бы где платье достать. "Столько всякого добра валяется на пляже! Иди, бери!" Нет! Ни за что! Это могила моих лучших друзей! А осквернять могилы - нехорошо! В принципе, и выстиранное зеленое платье смотрелось сносно, если бы не было мокрым. Было тогда уже семь вечера, и я рисковала опоздать. Что же, заявлю о себе! Только вот в чем проблема: клуб "Вапореон". Где это? В такие места мы, дети приюта, не ходили.

- Мадам, где клуб "Вапореон"? - достаточно было спросить у первой же встречной дамы, вышедшей на вечернюю прогулку со своим Гроулитом, как проблема была решена.

Клуб этот был в самом центре городка. Он был построен в виде огромного Вапореона. Пришедший в клуб сначала поднимался по ступенькам, расположенным на спине и хвосте Вапореона, затем он попадал в голову - на смотровую площадку, освещенную разноцветными лампочками, а еще посетитель мог спуститься вниз, в "чрево Вапореона" - в бар и дискотеку. Туда вход был платный. Около 100 КД. Обалдеть просто! Это же целое состояние!

Если бы не поджимало время, я бы целую вечность стояла у одного из глаз Вапореона и любовалась бы вечерним городом.

- Где это... на конкурс записывают? - робко спросила я у высокого толстого мужчины за круглым столиком.

Он окинул меня пронзительным раздевающим взглядом. Мне уже начинало казаться, что я перед ним стою, вообще, без одежды.

- Я... что-то не то... спросила?

- Ваше имя, мисс, - хрипло просипел мужчина, - и паспорт...

- Джесси Мусаси, - собравшись, ответила я, - А паспорт...

- Так тебе еще нет пятнадцати? - возмутился мужчина.

- Мне, семнадцать... - робко наврала я, - но паспорт унесло стихией...

Пронесло? Кажется! Он записал мое имя у себя в тетрадке! Получилось! Он протянул мне ключ от какой-то двери и решительно сказал:

- Я ставлю на тебя, мисс Джесси!

 

Глава 11

Я этого не заслужил

Рассказывает Дж.М.:

- Морган, ты ночевал на помойке? - презрительно спросила меня Драузидак, войдя в класс, - И притащил зачем-то этого противного Гроулайта!

Все обратили на меня внимание, но я ничего не мог сказать, потому что тогда я расплакался бы. Она выставила меня вон из класса, чтобы я больше там не появлялся в нестиранной одежде. А на переменке мой Гроули мен еще "помог", когда Драузидак вышла на улицу прикурить, он укусил ее за то место, которым на стул садятся...

- Морган, выгоню из школы! - раздался крик на весь школьный двор.

- Что ты ей сделал? - услышал я за спиной голос сторожа Алана.

Я повернулся к нему и безнадежно сказал:

- Я, к счастью, ничего, но благодаря поведению моего Гроули она долго не сможет сидеть на стуле...

Тут Гроули подбежал ко мне и начал тереться о мою ногу.

- Ты подвел своего хозяина! - в шутку сказал Алан Гроули, а потом посмотрел на меня и продолжил, - Твой Гроули осуществил мою заветную мечту, а ты иди домой, учи все, что только можно выучить, даже "Легенду о Сердце Канто". Завтра она будет тебя ловить! Интеллектуальную атаку произведет.

Я растерянно стоял перед Аланом.

- Что? - спросил он.

- У меня больше нет дома! - сказал я сквозь слезу, - Мне даже курточку негде постирать... Можно я у вас в сторожке переночую? Она все равно ночью пустует.

Алан был добрым. Он без раздумья согласился. Вечером мы пили чай и за чаем каждый рассказал о своем несчастье. Оказалось, Алан тоже когда-то учился у Драузидаки и любил ее не меньше меня, она его аналогично, и однажды он для шутки положил ей на стул десять кнопок. Она за это решила выгнать Алана из школы. Но директор не хотел выгонять никого из-за хулиганства, только из-за плохой учебы, и тогда училка начала интеллектуальную атаку на Алана, которую неглупый мальчик тогда выдержал. Алан сходил к себе домой и в каких-то архивах нашел контрольные Драузидаки с решениями. Всю ночь я разбирался с ними и делал по ним шпаргалки. Сам-то я неважно учился. А наутро, когда пришло время идти в школу, я сделал себе установку: "Ничего, училка, ты издеваешься надо мной, потому что знаешь об отсутствии у меня ангела-защитника, а я тоже оружие против тебя имею!"

С этого дня у меня началась борьба с училкой, которая чуть не закончилась для меня весьма плачевно...

Тем поздним мартовским вечером я сидел на ступеньках сторожки Алана и курил. Да, научился я этой гадости зимой от Алана, чтобы согреться и не замерзнуть, да вот, бросить не могу. Какой-то судьбой Драузидак выходила из школы в сей поздний час. Она, заметив меня на ступеньках открытой сторожки, окинула меня и сидящего рядом Гроули многозначительным взглядом. В сторожке горел свет и никого не было. Она, кажется, все поняла. К счастью, я вовремя еще сигарету ногой затушил, а то сама-то курит, а другим нельзя. На следующий день я попросил Алана принести мне на ночь фотоаппарат.

- На что тебе, Джеймс? - не понял он.

- Хочу, чтобы у меня осталась фотка "Драузидак в ночи"!

Алан пожал плечами, но принес мне фотоаппарат и новую пленку.

- Зуб даю, не разобью! - поклялся я перед ним.

Не знаю, как я догадался о Драузидаке, наверное, потому что недавно у нее на уроке книжку с детективами обсуждали. Я спал, как вдруг почувствовал, что Гроули тянет с меня одеяло. Я проснулся и посмотрел в окно. Было темно. Но к школе направлялся какой-то парень, чем-то похожий на меня. Я был прав! Драузидак решила меня подставить. Я взял фотоаппарат и шлепнул первую фотку. Ничего, если это наемник училки, ему сейчас не повезет.

- Пошли, Гроули! - шепнул я и мы бесшумно начали красться за парнем.

Он разбил окно в бухгалтерии, влез туда и зажег фонарик. Мы тоже. Он отмычкой взломал сейф, бросил отмычку на пол как улику. Боже, это была не отмычка, а ключи Алана, взятые из моей сторожки, так вот почему я их не мог найти! Парень достал пачку купюр, наверное, около 1000 КД и направился к окну. Сигнализация выла во всю мощь Я сфоткал все, что мог. Парень выскочил в окно. Я было хотел за ним, но тут в окно влезли полицейские. В двери тоже. Я спрятался с фотоаппаратом и Гроули за кипой бумаг под одним из столов. Только бы они не пустили Арканайнов искать по следу! Я попался в свою же ловушку. И тут я заметил Драузидаку. Я навел на нее фотоаппарат и щелкнул. Никто этого не заметил, шумно было как на базаре.

- Это Джеймс Морган, я уверена! - сказала она полицейским, - Бродяжка из моего класса.

Ну все, осталось им пустить Арканайнов и я в тюрьме. Что же делать? Настоящий вор, наверное, далеко уже. Все столпились у сейфа и заглянули внутрь. Это мой последний шанс.

- Оставайся тут, Гроули, уведи от меня Арканайнов и Гроулайтов! - шепнул я своему покемону, вылез из укрытия и мигом в окно.

Драузидак, видно, заметила и крикнула:

- Вон он, держи вора! 1000 КД спер!

- Откуда вы знаете, что тысячу, мы же еще не посчитали? - спросил ее полицейский.

Она точно знала все, до миллиметра.

К счастью, бегал я быстро. За мной кинулась целая стая Арканайнов и Гроулайтов. Впереди всех бежал мой Гроули и направлял всю стаю туда, куда считал нужным, объясняя им правду на своем покемонском языке. Кажется, Гроули увел погоню, я в безопасности, но как теперь отчиститься. Лучше бы я там вообще не появлялся. Я сидел под аркой в переулке и тяжело дышал. Пот тек ручьем по лицу и по волосам. Вдруг, спасение пришло само собой: Драузидака с вором шли мимо меня. Я шлепнул целых 3 кадра. Еще бы сделал, да пленка кончилась.

- Ничего,  - говорила она парню, - все получилось как нельзя лучше. Джеймс залез ради любопытства за тобой, а потом при нас сбежал. Ну ничего, учиться ему осталось недолго...

"Это вам учить осталось недолго!" - подумал я, перематывая пленку.

Наутро я пришел в школу без опоздания. Она тоже. Увидев меня, она крайне удивилась. Наверное, думала, я струшу и не приду. Не на того напала. Я был спокоен.

- Морган, наизусть "Легенду о Сердце Канто"!

Она сдурела? Как говорил Алан это ее козырь. Никто и никогда еще не мог без запинки рассказать древнюю легенду. Она была на несколько десятков страниц. Эту легенду мне читали родители, Джессибель с чувством, толком и расстановкой, Жаклин... Я ее всю наизусть помнил. Без запинки! Что-то не давало мне ее забыть! Кровь, родство с ее героями... Драузидак была повержена. Видели бы ее рожу, когда она ставила мне пятерку в журнал. Ей больше ничего не оставалось делать.

- Ты делаешь все, чтобы спастись, Морган, - сказала она, - Но это твой последний триумф, дорогой мой!

"Посмотрим еще, чей последний триумф!" - подумал я.

После уроков она, как я и ожидал, попросила меня остаться и зайти к директору. Что же, не удивительно. Я заготовил для них целый фотоальбом. Там, у директора, были все, кто можно из школы и один полицейский с Арканайном.

- Ну что, Морган, будем брить голову! - с язвой обратилась ко мне Драузидак.

Я молча достал из рюкзака пакет с фотографиями и протянул директору. Не успел директор взять пакет, как Драузидак оттащила меня и усадила на стул.

- Каждый, кто опозорился в нашей школе, бреет голову, мажет ее клеем и опускает ее в перья. В таком виде его позорят перед сверстниками! Я это собственноручно сделаю с этим негодяем!

Средневековье европейское какое-то! Драузидак лечиться пора!

Я поднял глаза. В руках у нее была машинка для стрижки волос.

- Не надо! - крикнул я и обхватил голову руками.

- Не надо было обворовывать школу! - грозно сказал директор.

Полицейский заломил мне руки за спину, а пакет с фотками положил на стол директора, т.к. больше некуда было. Драузидак с удовольствием прошлась машинкой по моему затылку, и густая прядь моих шелковистых сине-фиолетовых волос упала мне под стул.

- Мистер Алан попросил меня ночью присматривать за школой и дал мне фотоаппарат, чтобы я все странное фотографировал, - кричал я сквозь слезы, пока Драузидак нещадно стригла мои шикарные волосы, - я увидел, как один парень лезет в окно, и сфоткал его, но решил, чтобы было краше... залезть вслед за ним... и на месте преступления захватить, а вы даже на фотки взглянуть не хотите. Вы только опозорить меня желаете. Целый год желаете опозорить!

Директор недоверчиво посмотрел на мой пакет, потом на увлекшуюся стрижкой Драузидаку. Она тоже посмотрела на него и прекратила меня стричь, оставив на моей голове весьма странный авангард. Она в ужасе посмотрела на директора. Он достал фотки. Я был не злым и не положит в пакет фотки с ней, только с парнем. Директор разочарованно посмотрел на нее, потом на меня и жалостно сказал:

- Миссис Хопкинс! Ну за что вы его обкорнали по самое не хочу! Мальчик, может, детективом быть собрался! Как вам не стыдно делать поспешные выводы. Полиция, видите, разбирается! А вы мне полгода: "Выгоните Моргана, он плохой!" Миссис Хопкинс, мы отдадим фотокарточки в полицию, а вы, будьте добры, попросите у мальчика прощение.

Она не хотела.

- Если не попросите, на коленях заставлю! - добавил он.

Драузидак подошла ко мне и положила руки мне на плечи. Я сделал торжествующую мину на моем заплаканном лице и поправил рукоц то, что у меня осталось от волос.

- Прошу прощения, Джеймс. - Сказала она и быстро вышла из кабинета.

Удалились скоро и другие. Остались только я и директор.

- За что она тебя так? - добро спросил он меня.

- Наверное, она слишком много народу любит! - сказал я, - Надо же кого-то и не любить.

Так всегда говорила Жаклин про злых людей. Я помнил все, как и "Легенду о Сердце Канто".

- Так ты учился у Жаклин Торрин? - удивился директор и улыбнулся.

- Она... моя мама... - промямлил я и чуть не заплакал. - А от папы у меня только фамилия одна. У вас есть зеркало?

 Он протянул мне зеркало. Я себя такого еще не видел. Башка - как картошка. Все волосы на куртке и футболке, и за шиворотом, а на картошке какие-то обрубки спереди, типа челка, и как у панка половина головы выбрита, а на второй косая стрижка. Еще бы замелировать - модно будет!

- Ничего, волосы - не главное, Джеймс, - подбодрил меня директор, - Честь главнее! Главное в жизни - не обесчестить ни себя, ни ближнего своего!

Предыдущие главы: 

http://invers-sleyers.blogspot.com/2014/04/1-4-6.html

Следующая глава: 

http://invers-sleyers.blogspot.com/2014/04/1-12-14.html